Под столетними сугробами библейских анекдотов Похотливых православных и прожорливых католиков Покинутых окопов и горящих муравейников.
Вечная весна в одиночной камере. Вечная весна в одиночной камере.
Под затопленными толпами, домами, площадями Многолюдными пустынями, зловонными церквями Раскалёнными хуями и голодными влагалищами.
Вечная весна в одиночной камере. Вечная весна в одиночной камере.
Сквозь зеркальные убежища, словарные запасы, Богохульные мыслишки и непропитые денежки Обильно унавоженные кладбища и огороды.
Вечная весна в одиночной камере. Вечная весна в одиночной камере.
Воробьиная, кромешная, пронзительная, Хищная, отчаянная стая голосит во мне. Воробьиная, кромешная, пронзительная, Хищная, отчаянная стая голосит во мне.
Вечная весна в одиночной камере. Вечная весна в одиночной камере.
Сотни лет сугробов, лазаретов, питекантропов, Стихов, медикаментов, хлеба, зрелищ обязательных, Лечебных подземельных процедур для всех кривых-горбатых
Вечная весна в одиночной камере. Вечная весна в одиночной камере.
Воробьиная, истошная, оскаленная, Хриплая, неистовая стая голосит во мне. Воробьиная, истошная, оскаленная, Хриплая, неистовая стая голосит во мне.