Шёл человек, шёл себе по полю. Левую ногу догонял правой. За такой большой-огромной любовью. За такой великой-вечною славой. Он проливных дождей не страшился. Он не искал у неба подмоги. Спать на сырую землю ложился. Ах…
Знал человек, знал себе он цену: выше, чем у дворца золотого. Выйти из вод сухим, из войн - целым дал человек, дал себе он слово. И ни сетей, ни пуль не боялся. И не просил о помощи свыше. Шёл и смеялся, и не заметил, как она остановилась.
Шёл человек, шёл себе по лесу, всех дураков Иванов умнее. Думал: «Какая выйдет принцесса? С русой косой или потемнее?» Он с комарами наглыми бился. Он не искал у неба подмоги. Плакать на пень корявый садился. Ах…
Пил человек, пил себе безмерно. С феей лесной забыл о печали. «Что горевать, когда непременно завтра любовь свою повстречаю?» И ни волков, ни змей не боялся. И не просил о помощи свыше. Пил и смеялся, и не заметил, как она остановилась.
Врал человек, врал себе с азартом. Дёгтя не чуял в медовой речи. «Что волноваться, если назавтра с милой моей назначена встреча?» Он в расписной рубахе родился. Он взял себе в помощники ветер. Он не заметил, как заблудился. Ах…
Но шёл человек, шёл себе по миру. Подвигов ждал, любви и обеда. «Скоро вернусь с невестой в квартиру - вот удивлю друзей и соседа!» И не найти следов не боялся. И не искал у неба подмоги. Тот, кто над ним смеялся – тот сам дурак…