Те из нас, кто родился в сорочке И с серебряной ложкой во рту, Лечат, каждый в своем уголочке, Переевшую счастья мечту, Чтоб пилюли сглотнув без проклятий, Не страдала мечта животом. А у меня был когда-то приятель, Он грустил постоянно о том, Что до грехопадения Евы негибридными были цветы, Неярки и просты, Но – иной красоты, Да, до грехопадения Евы негибридными были цветы. Он ответов не знал на вопросы, Он не рвался в творцы и певцы, Он душою стремился в матросы, А попал в записные глупцы, Потому что, в любой из компаний, После тоста, за круглым столом, Он с гостями всех рангов и званий Заговаривал снова о том, Что до грехопадения Евы не такая была кутерьма, Тем, кто жил без ума, Не грозила тюрьма, Да, до грехопадения Евы не такая была кутерьма. Что с ним сталось – легко догадаться, И, в один из своих ноябрей, Я отправился с ним повидаться В край морозов и лютых зверей. Он не верил, что истина – в водке, Ведь ни сердцу она, ни уму, И, как герой, он погиб от чахотки, Лишь успев удивиться тому, Как до грехопадения Евы люди жили да были в любви... А ну-ка, мудрость яви, Цепь несчастий порви – Как до грехопадения Евы люди жили да были в любви?