Есть какая-то у сердца удивительная память. Благодарность за иные, бурно прожитые дни. За какие-то сугробы, что белели перед нами, За мелькнувшие однажды станционные огни.
Ах, быть может, этот поезд, что гулял по мерзлым рельсам, И, увидев семафора диск зеленый на мосту, Словно вздрагивал от страха и свистел протяжным свистом, И из пасти раскаленной сыпал искры в темноту.
А внизу клубились паром обнаженные поляны, И посверкивали лужи мутным отблеском слюды, И врывался прямо в душу, тот единственный на свете, Запах тающего снега, запах дыма и воды.
Если б можно было счастье задержать на полустанке, И сказать ему: «Останься!», и остаться навсегда В этой маленькой сторожке под простой железной крышей, Над которою шумели и гудели провода.
Помнишь, как пылала печка, как сверчок трещал немолчно, А кипящий медный чайник все сердился на него? А потом, ты помнишь, мимо пролетел курьерский поезд, И так сладко ныло сердце, неизвестно от чего.