В вечерних ресторанах, В парижских балаганах, В дешевом электрическом раю Всю ночь ломаю руки От ярости и муки И людям что-то жалобно пою.
Звенят, гудят джазбаны, И злые обезьяны Мне скалят искалеченные рты. А я, кривой и пьяный, Зову их в океаны И сыплю им в шампанское цветы!
А когда наступит утро Я бреду бульваром сонным, Где в испуге даже дети Убегают от меня.... Я усталый старый клоун, Я машу мечом картонным, И в лучах моей короны Умирает светоч дня.
Звенят, гудят джазбаны, Танцуют обезьяны И бешено встречают Рождество... А я, кривой и пьяный, Заснул у фортепьяно Под этот дикий гул и торжество...
На башне бьют куранты, Уходят музыканты, И ёлка догорела до конца. Лакеи тушат свечи, Давно замолкли речи, И я уж не могу поднять лица!
И тогда с потухшей ёлки Тихо спрыгнул желтый ангел И сказал: "Маэстро, бедный, Вы устали, вы больны! Говорят, что вы в притонах По ночам поете танго? Даже в нашем добром небе Были все удивлены..."
И, закрыв лицо руками, Я внимал жестокой речи, Утирая фраком слезы, Слезы боли и стыда. А высоко в синем небе Догорали Божьи свечи, И печальный желтый ангел Тихо таял без следа...