Только заслышу польку вдали, Кажется, вижу в замочною скважину: Лампы задули, сдвинули стулья, Пчелками кверху порх фитили, Масок и ряженых движется улей. Это за щелкой елку зажгли. Великолепие выше сил Туши и сепии и белил, Синих, пунцовых и золотых Львов и танцоров, львиц и франтих. Реянье блузок, пенье дверей, Рев карапузов, смех матерей. Финики, книги, игры, нуга, Иглы, ковриги, скачки, бега. В этой зловещей сладкой тайге Люди и вещи на равной ноге. Этого бора вкусный цукат К шапок разбору рвут нарасхват. Душно от лакомств. Елка в поту Клеем и лаком пьет темноту. Все разметала, всем истекла, Вся из металла и из стекла. Искрится сало, брызжет смола Звездами в залу и зеркала И догорает дотла. Мгла. Мало-помалу толпою усталой Гости выходят из-за стола. Шали, и боты, и башлыки. Вечно куда-нибудь их занапастишь! Ставни, ворота и дверь на крюки, В верхнюю комнату форточку настежь. Улицы зимней синий испуг. Время пред третьими петухами. И возникающий в форточной раме Дух сквозняка, задувающий пламя, Свечка за свечкой явственно вслух: Фук. Фук. Фук. Фук. 1941