- Ну останься, - говорит он, - останься, я отдам тебе это чёртово право ходить налево и ходить направо, хоть бежать, хоть лететь – только останься. Я тебя, словно варежку, белой резинкой привяжу – ты иди, а потом возвращайся, но только, пожалуйста, ещё останься, я буду тебе второй половинкой.
А мне хотелось, чтоб он говорил «голубка», чтобы губы дрожали от переизбытка… Господи, что же это за пытка, что за такая чёртова мясорубка? Когда ещё не прожита половина жизни, а половина вечной любви – уже, пожалуй, и даже большая её часть… не жалуй меня, не щади, ни ныне ни присно, потому что, ну сколько же уже можно? Во всём, что имею, я сама виновата, и вся уже обложена бинтами и ватой там, где вводилась любовь подкожно. И кому я сдалась – такая вот половинка, не годящаяся даже для медленных танцев. А он говорит: "Ну останься, останься…" И всё тянет, как варежку на резинке…