От этой страсти роковой, Такой непоправимо-грубой, Несу на рынок вековой Свои израненные губы. И за плечами у меня Ночь, словно алый-алый бархат. И крылья белого коня Лишь белою сиренью пахнут. Откинуты мои года, Как карты, битые для Ада. Я - покупавший города Хмельною кистью винограда. Я - сотворивший Музу - вам, Нагую Музу, без перчаток, Ходившую по головам И не искавшую печати. Я - мордой падавший в сугроб, И столько раз для вас раздетый, Я - на дрова пустивший гроб, Чтобы согреться до рассвета. Постигший слово как восторг, Как ночь с любимой, непонятной, Пленившей Запад и Восток Своей непогрешимой клятвой. Вот на коленях я стою Пред образом ее прекрасным И знаю - что она в Раю! А я - в аду, и всё - ужасно! И что мне руки целовать, Те бледные, худые пальцы? Она умела счастье дать Мне - одинокому скитальцу. А я забыл ее, забыл... И, как всегда, бессмертно запил, Гвоздями сердце я забил, Ключ выбросил и душу запер! Но с неоглядной синевой, Как жаворонок чистый в клетке, Она со мной, она со мной, И я распят на этой ветке! Ты снишься мне, ты снишься мне Сквозь гром и ангельские трубы, Когда целуешь в тишине Мои израненные губы!..