Я не знаю, мой конец близок ли, далек ли, Были синие глаза, да теперь поблекли. Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно. В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым. Душу вытрясти не жаль по таким ухабам. А ямщик в ответ одно: «По такой метели Очень страшно, чтоб в пути лошади хрипели».
Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья. Вдруг толчок, и из саней прямо на сугроб я. Встала, вижу: что за черт – вместо бойкой тройки, Забинтована лежу на больничной койке.
Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым. Душу вытрясти не жаль по таким ухабам. А ямщик в ответ одно: «По такой метели Очень страшно, чтоб в пути лошади хрипели».
И заместо лошадей по дороге тряской Бью я жесткую кровать мокрою повязкой. На лице часов усы закрутились стрелки, Наклонились надо мной сонные сиделки.
Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым. Душу вытрясти не жаль по таким ухабам. А ямщик в ответ одно: «По такой метели Очень страшно, чтоб в пути лошади хрипели».