Мой кот садится напротив и смотрит мне на глаза; открываю – нет его. Всё верно, он умер, но до сих пор будит в шесть утра. Придурок, выходной сегодня, и то нужно днём идти на тренинг, проводимый мистером Ричардсоном. Лекцию он даст о том, как меньшие нести потери, добывая из воздуха деньги. Да, в этом вопросе мы ещё плебеи. На той неделе решился на полувековой кредит, а как же, иначе необустроенность, отчуждение обществом и всё – гепатит. На этой неделе одобрили мой кредитный лимит, а я от счастья почему-то не обосрался, глупость какая-то меня свербит. Как представлю момент подписи под пожизненным долгом, панический спазм чувствую, а должен чувствовать какой-никакой энтузиазм. Видимо, у одних людей схема жизневосприятия, в которую легко вписывается такой порядок вещей, у вторых схема настроена одно впитывать говно. Почему так, сейчас неважно. Пора на лекцию, выхожу, неприятно бьёт солнце и сосед, главное, говорит: «Здорово!» из машины, стоящей на газоне под моим окном. «И тебе дай бог здоровья». Думаю: по возвращению тачку твою заляпаю говном.
Мистер Ричардсон первый свой миллион не на спекуляциях акциями заработал, а на той временной разнице, что таится в линии границы между часовыми поясами. Я после тренинга подкатываю к нему: «Восхищаюсь Вами! Мистер Ричардсон, Вы должны интересоваться живописью современности; имею пару полотен, но сам профан в этом. Вы, может, зацените?» Он оживился: «Да, знаю: у вас в стране тоже есть мастера. Недавно картину взял, так, с верблюдами, но её художник писал, будто зная, что вот-вот умрёт. Пришлось даже холст назвать в шутку: «У верблюда два горба, жизнь потому что борьба», чтоб юмором нагрузку снять с головы. Чересчур мощная вещь. А у вас по жизни что вообще?» «А у нас начальник за лишнюю сотню высосет кровь через член!» До дома дошли молча. Под окном сосед чесал репу: «Вот, задним сдал, и кошка на ось намоталась, соскребать лезу». И я решил не ставить на его авто говнянские следы: может, будут лучше сны, если под окнами ночью перестанут бродить коты.
Подышать на кухню вышел и увидел вдруг: чем-то расплавленно флюоресцирующим тачки обмазывал Шестирук. Так вот оно каково, божественное говно, далеко будет видно его. Ладно, дела: в комнате Мистеру Ричардсону тяжело, сидит, связанный, с отвинченной крышкой, на стуле, верещит по-верблюжьи, вентилятор дует на его процессор, сушит. Моя вина: бумагу, когда приложил, сильно нажал карандашом, снимая с его схемы оттиск и резервуар проткнул какой-то. Оттуда полезла радужная жижа, забилась между мозговыми имплантантами, после чего меня он не слышит, а только печально трубит. Надоел! Пойду, посмотрю, какой иероглиф нарисовал бог на машине. Начало понятно: «Твою пробью скорлупу, если местные воплощения моих священных мартышек ещё хоть раз погибнут». Я кричу в форточку: «Ты здесь, потому что я книжку про Индию недавно читал. Так что приказываю: Шестирук, не надо портить «цэ-5ый» «Ситроен», это моего старшего брата».
Припев:
Мои анализы выявили вещь не очень приятную мне: Нет пока смысла писать резюме. Оказалось, я склонен реальность воспринимать по схеме «Б», Нет пока смысла писать резюме. Работа любая для меня неоправданно сложна, Нет пока смысла писать резюме. Но когда я скоро накоплю и установлю себе схему «А» Всем-всем отправлю прекрасное своё резюме.