В потёмках Истории, в сумраке ночи иду я на ощупь, всему удивляясь, иду, спотыкаюсь, и худо мне очень.
Я шляпу беру — оказалась лягушка. Жену обнимаю — а это подушка. Погладил кота — оказался утюг. Окно открываю — и чувствую вдруг, что сырость чулана в лицо мне струится; я за чернильницу принял мокрицу, почтовый ящик — за мусорный ящик, свисток паровоза — за птичьи трели, гудок машины — за умное слово, плач принял за смех, тьму принял за свет, смерть принял за жизнь, а себя — за другого.