Лётчик он ведь как, он этим небом живёт Грезит с малых лет, выбирает свой самолёт Для него летать это как дышать, всё равно Это не "Рено" и в тот мир иное окно
В Афганистане где пилы Скалистых вершин Мчится красивая пара смертельных машин Су двадцать пятые их называли "Грачи" Как ненавидели этих "Грачей" басмачи
На войне всё всерьёз , но без шуток никак Миг от смеха до слёз, на ветру бьётся флаг
Старший лейтенант лётчик Ибрагимов Феми На войну успел, да не обзавёлся детьми Восемнадцать тон по ущельям ласточкой в бой Как спокойно нам на земле с небесным тобой
Из под скалы ДШК - не поднять головы И на ручное «быка» а иначе - кранты Бомба последняя и с горизонту заход И в лобовую на струи свинцовые прёт
На войне чудеса и едва об скалу Терпят всё небеса на смертельном балу
В рацию кричит: "Дядя, убивают! спаси!" Успокойся, брат, по улитке нас наведи Молодой гусар триста сорок пятый баграм Мы ещё с тобой выпьем фронтовые сто грамм
Сколько отбито десантников не сосчитать Может сказала спасибо почувствовав мать Изобретён самолёт и обучен пилот Мокрый от пота по взлётке шатаясь идёт
На войне сердце жмёт, сколько можно смертей Не учение идёт, валим грустно людей
Лётчик он ведь как , он ведь человек , а не бог И от стингера вдруг уйти однажды не смог Отомстил ему за своих седой Пизгархан И в эфир успел: "Всё, Андрюха, попали братан.."
Облаком купол качаясь повис между скал Спрятавшись в камни до ночи пилот пролежал Лютую, долгую, страшную выпишут смерть Лучше б разбился об эту проклятую твердь
На войне а он сам мусульманских кровей Разорвут просто в хлам, знаем мы басмачей
Фима полз к своим, кончился носимый запас Зарывался днём, не смыкая сутками глаз И через семь дней вдруг басмач и впились в курки Фимин автомат первым прогремел вдоль реки
Вот уж не ищут свои, похоронка домой А духи ищут ведь знают, что лётчик живой К речке нельзя, измождённый он ел только мох Чудо случилось, помог ему всё таки Бог
На войне всё всерьёз, даже слишком, порой До своих он дополз грязный, страшный, живой
Лётчик он ведь как, он почти что не человек Ему волю дай, он тебе летать будет век Плачут мужику, тискают, целуют, трясут Влили в него спирт, спящего на базу везут
И к звезде героя Фиму представляли не раз Не дали, конечно, как это бывает у нас Только он весёлый, только он счастливый всегда Фима в самом деле сам и есть та золотая звезда
На войне семнадцать дней лётчик полз, не летал Ты был сбит, но скорей всё равно не упал