Жили-были два волшебника Адам и Ева В белых одеяниях, не надо путать с ку клукс кланом, Ева была эльфом, Адам - растаманом, Разные, как анимизм и материализм, но гневом
Никогда свои проблемы маги не решали. Верили в любовь, и находили компромиссы, Из любых тупых углов искали биссектрису, Если не находили - улетали на воздушном шаре.
Магия у них была не очень схожей с современно: Никаких там файерболлов, крыльев, жертвоприношений, Ни телекинеза, ни иллюзий, и без воскрешений, Сила их была в терпении, в заботе. Драгоценным
Находили не только цвет металлов подземельных, Любовались всему , что подвластно кругозору, Но сакральным друг у друга видели в глазах узоры, Что в себе несли поток энергии неизменно.
Вживаются фрагменты, сердце окружив. Задаются темпом ленты метражи. В конвульсиях сольются, души обнажив. Лопаются, бьются, словно витражи.
Время шло, всё больше новых каверзных открытий. Больше - ключевое слово, с ним пришлось смириться, Появилась жажда расширения границы: Индустриализм стал эпицентром всех событий.
И пока Адам работал, рук не покладая, Честь свою отстаивая в навязанных мотивах, Ева ежедневно в лес за ягодами уходила, С каждым разом глубже и на дольше пропадая.
И вот как-то раз наткнулась на цветок нездешний, Странной формой современный Окулюс напоминает, С сенсорным экраном, гарнитурой и вай-фаем, Взгляд притягивает, будто знойным утром гроздь черешни.
Едва коснулась - гарнитура в уши, чтобы слушалась, Души всё глуше крики доносились в черепушку, Превращаясь из прекрасной девы в фентифлюшку. Равнодушие через зрачок на мир обрушилось.
Вживаются фрагменты, сердце окружив. Задаются темпом ленты метражи. В конвульсиях сольются, души обнажив. Лопаются, бьются, словно витражи.
Лишь домой пришла - так сразу Адам чуждое заметил: Агрессивная, хотя молчит, вены вздутые Увидев, за руку схватил, но, вырвавшись, пошла обутая, Рассказывая, что должно быть в жизненном приоритете.
Ева себя возомнила королевой, Одеяло на свою сторону всё сильнее тянет, А недавно Адам увидел в модном ресторане, Как её какой-то северянин обнимает слева.
В общем, дальше было всё грустнее и в конце концов, Когда Адам работал на работах двух, а эта дура Деньги тратила, мозги разменивая на гламур. Друг друга, не сдержавшись, в миг они напичкали свинцом.
Мораль здесь такова: я всё, конечно, понимаю, люди. Все неповторимы, и у каждого таланты, Но поодиночке никакие маски и бриллианты Не согреют наши души, будьте дружны, остальное будет.
Вживаются фрагменты, сердце окружив. Задаются темпом ленты метражи. В конвульсиях сольются, души обнажив. Лопаются, бьются, словно витражи.