В среду, закончив утренние приготовления, Сразу после обеда, жрец с удивлением обнаружил, Что его предчувствие не сбылось. Дождь снова хлынул и стало теплей. К вечеру в храме собралось так много людей, Что казалось – здесь все жители города. Грязь из под их ног смешивалась в бурый блевотный творог, Постоянно было плохо и тошнота подступала к горлу. В ту самую пору как раз начинались болезни и эпидемии. Говорили, что это зимние демоны Пытались вернуть себе право На вершение судеб. В этом году то же самое будет, Но толпы людей, мешаясь в огромный ком пластилина, На пьедесталах и в очередях длинных Показывали свои спины и руки. И божество вина улыбалось лукаво, Настолько приторно-сладко, Что без оглядки бежать хотелось, Но к выходу было не протолкнуться, Группы людей теснились к центру, Принимая на веру золото и драгоценные камни, Символы на растянутом знамени. Наивные души. Грязные души. Тесно. ДУШНО! ДУШНО! Пропустите жреца к выходу, глупое стадо, Все прибежали сюда, Как будто бы так и надо, Как будто бы нет своих домов у них и каминов, Только руки и спины, Жёстко давящие подошвы, Липкая жижа. Уже подбегая к двери, Жрец посмотрел ниже, И увидел что вместе с людьми в храм заползают змеи. Он бежал по голой мокрой аллее, А поток людей всё никак не кончался. Поднялся ветер, хлеща крупными дождевыми каплями, Каждая как кипяток, хотя и холодная до омерзения. ЖАРКО ЖАРКО Откуда то взявшиеся в карманах огарки свечей. Сотни печей, словно жарили изнутри, Невозможно остановиться. Во вскрывшейся реке утопиться, Упасть на дна песочный узор. Уйдя из храма, пытаясь проснуться, Жрец навлёк на себя позор и гнев, Надо бы побыстрей вернуться, но он упал на землю, С давящим ощущением боролся, и нараспев Молил богов о прощении.