город был - утомленным пристанищем; из своих жителей он выкраивал дни; и как всякую вещь ненадежную, он ничтожество это держал на цепи.
бунтовать оно не решалось, точно зная цену свою, черной клетки людской паралич прировнял эту цену к нулю.
а она жила здесь злой, больной патологией. с волею птицы, что с неба и в грязь девять справок о ходе лечения и ты можешь лететь, ничего не боясь.
наилучший Христос - потрошитель, их любимый досуг - Аушвиц и город примет жертв в любом виде: детей, стариков, юношей и девиц.
моя Аннабель мне сказала, будто этот мир неизбежен. и не зол он вовсе, а добр, как на картинах Сезанна нежен. и мечты воплотятся реальностью: вымрет мент и классовый враг. но ее перебил случайный прохожий, сказал: “да ты точно дурак”
выжить можно, но жить не получится. даже если всю мудрость веков уложить в одно сновидение и рассыпать меж материков. зло людское проснется без зрения но в потемках отыщет свое, и с еще большим остервенением на работу попрет мудачье!
телевизор, базар, танцплощадка, завод разодетый в зверье человек. я сдохну сегодня, а ты продолжай доживать свой никчемный век. я сдохну сегодня, а ты продолжай доживать свой убогий век.