Вечерний сон под утренней газетой, Вечерний фрак, ни разу не надетый. Вечерние с женою перебранки. Так и проходят вечера В микрорайоне Хутора, Что в самом центре города Диканьки.
Полночный гимн, торжественно пропетый. Постельный мир, ночная сигарета. Погашен свет в мозгу окостенелом. Открыта дверь закрытых век - И совершается побег, Побег всего за час перед расстрелом.
О, ужас, бывший господин! Еще один Твой верный раб плюет на карабин. И неприкаянность ему Сквозь тьму Покажет дикой воли кутерьму.
Опять жена. А мог бы не вернуться! С утра - синдром похмелья революций. Но нерушим порядок заведенный: Помыть-побрить, поесть-попить И на завод - деталь пилить. И так пилить навек приговоренный.
Доходит отощавшее сознанье В знакомое со школы состоянье: Учитель ждет ответа, в чем вопрос-то? Так просто жить, Так просто пить, Так просто в землю уходить. Но угадать "к чему это?" непросто.
- Куда? Куда меня несут? Я тут Уже привык! Оставьте, бросьте свои шут.. - Смотри, землянин, вот Земля твоя, А у того костра - твои друзья.
В Диканьках наступило воскресенье. Ушли к чертям тарелки-привиденья. В пустыне бродит беспризорный ветер, Теряет страхи и стихи В потьмах оазисов сухих. В углу паяльник греет, но не светит.
Паяльник - это честный муж по сути. А дрель - супруга, верная посуде. Они листают годы, как страницы. Не спать - стирать! Паять - не спать! Приборы на ночь выключать! И не забыть наутро подключиться.
Встает над миром тишина. У сна Такая искренность, такая глубина. И в этой тьме, быть может, будет свет, Или ответ, Или совет, Или завет.