Какую бы из поправок снова не узаконили, Зверьё по сути своей жить желает в загоне. И никакая реформа знаю, нам не поможет, Пока прохожий шакалом держится от прохожего.
Тот свет, что переливается в колосьях, Не попадёт в сердце, заляпанное злостью, Весна гореть не станет изумрудами в саду, Любовь не ворвется туда, где её не ждут.
Ты тешишь своё я, вышвырнешь и манишь пальцем, А он уснул без тебя и больше не просыпается. Прочь от протянутой руки, зажмурится скорей, Так боишься статус потерять среди недолюдей.
Внушаешь себе – «Я по другому не умею, Лучше на костре сгореть, чем быть осмеянный». Медленно тонешь, куча пустых страстей и тревог, Гордыня слепит, ты в людях не видишь себя самого.
Пр.: Я пронесу тебя на руках по скалам и бродам, Незачем мне одному мешать кровь с кислородом. Солнце в тебе и сила управлять мирами, Ведь ты одна заметила моё лицо под ногами.
Я прошел вместе с ними, через 17 больших сражений. Я знаю, чьи имена они выхаркивают вместе с кровью, когда я отрезаю им загангрененные руки. Они зовут своих женщин.(с)
Важна твоя рука во время моего отчаяния, Важны твои глаза в бою за моими плечами. Река становится шире, и мы подходим к устью, Главное, чтоб ты осталась, если вдруг меня не впустят.
Если ветер так и будет набирать обороты, Ломая ветки, останется со мной хоть кто-то? Дабы протянуть путь дворами пустыми, Укрощать страх ночью в заснеженных пустынях.
Подожду тебя, пусть тело моё холодом дышит, Я в одного не выживу, но ты так и не вышла. Смотрю на звезды, гладью у подъездов искрится, Сзади дверь не скрипнет, свет так и не загорится.
Темные комнаты так и достанутся крысам Истории любви так и не будут написаны. И счастье робкое уйдет в чужие края, Пока больше остальных будешь ценить себя.