В середине Москвы, там где все думают, что Кремль, стоит огромный Гриб. Этот Гриб испускает из себя такие галлюциногены, что всем кажется, будто бы вокруг сияют золотые купола, гум-цум, чистые пруды и большой театр. На самом же деле, в Москве стоит всего пять-шесть покосившихся избушек, в которых живёт начальство, остальные же москвичи живут в землянках, это которые зажиточные, а так в основном под кустиком или в ямке. Но сами москвичи про это совершенно не догадываются. Например, живёт человек в овраге под ивовым кустом, а Гриб ему внушил, будто бы это пятикомнатная квартира на новом арбате. И человек от этого становится такой довольный, что хуй ещё станет с вами разговаривать. Только иногда ночью, если подует сильный ветер, и галлюциногены уносит в сторону домодедова, москвичам снится, что на груди у них сидит крыса и лижет им губы. Так вот, как раз эта крыса и есть самая настоящая, а всё остальное — Наёбка. Если умный человек приедет в Москву в противогазе, он сразу заметит, что никаких трёх вокзалов там нет, а есть одно только жолтое одноэтажное здание, даже без буфета. Перед зданием пасётся корова, а мимо коровы проезжает в трёхколесном мотоцикле урал-с-коляской мэр-лужков в засаленой кепке и везёт домой спижженый в соседнем колхозе стожок сена, небольшой, но плотно утрамбованный. Только даже самый умный человек вряд ли успеет все это увидеть, потому что его сразу же арестует милиция, отведёт его в дурдом, и там его накачают такими лекарствами, что он уже без всякого Гриба будет видеть одни золотые купола. С этим в Москве строго. Большинство жителей в Москве ненастоящие, они даже не умеют разговаривать — это хорошо знает любой приезжий. Да и сами москвичи между собой никогда не разговаривают: настоящие брезгуют ненастоящими и наоборот. Впрочем, для справедливости нужно сказать, что в Москве не всё галлюцинация, а то это давно бы заметили из космоса. Есть коечто почти настоящее: я, например, однажды сидел в каком-то парке и любовался на петра-первого работы скульптора церетели на фоне храма Христа- Спасителя. Тут вдруг подул ветер, и пётр-первый вместе с корабликом ёбнулся прямо на храм. Тогда-за горизонта вышел колышущийся мужик в полнеба, с гаечным ключом и монтировкой, всё быстренько поставил на место, нахлобучил на петра-первого треуголку, которая закатилась было в москва-реку, поправил какие-то увеличительные линзы и снова ушёл за горизонт — вероятно, чинить петропавловскую крепость, которая вообще по два раза на дню валится в неву. И снова надулись на кораблике петра-первого паруса в одну сторону, а флаг — в другую, ухватился царь-пётр за игрушечный штурвальчик, ощерил кривые свои зубищи, и стало даже ещё пиздатее, чем раньше, если только это вообще может быть.