Сегодня ударило Двадцать четыре, Но чувствую в силах я – все пятьдесят! Сижу в небольшой неуютной квартире Один, а в душе дожди моросят. Здравствуй, Моя двадцать четвёртая Осень, время небес дождевых! Знай, для меня ты – самая мёртвая Из всех в этом мире сегодня живых. Была ты и девой нетронутой, кроткой; Была и блудницей, вкусившей меня – И я наслаждался той лаской короткой, Во все бубенцы пасхально звеня... Как была ты со мною В самом начале - Прошу тебя, осень, Будь и в конце! Я признаки горькой, но светлой печали Несу по тебе лишь одной на лице! Случалось и мне – отчаянный и страстный Верил в несбыточность вещего сна... А нынче я вижу: лик твой прекрасный Картиною врезан в раму окна:
Лунный елей и запах осенний – Волшебный октябрь, третье число. В такую вот ночь родился Есенин, Лермонтов так же… И мне повезло! Но ты не подумай: В ряды сих поэтов Себя я не ставлю нисколько... О, нет! Я просто люблю столбцы их заветов – Сам-то я вряд ли хоть буквой поэт. Множество песен, исполненных грустью, Сложить под гитарный железный настрой И Русскую речь оседлать немотой – Не значит припасть к священному устью. Но ты мне навеяла к слову охоту, И рифма возникла с выдохом дыма! Хочу я души осилить дремоту И выразить то, что невыразимо! Я вижу всё ближе и ближе твою Неизбежную гибель в неравной борьбе! Быть может, сегодня я, осень, спою Последнюю песню тебе!