Стоять перед морем, безмолвно, спокойно, часами, Вдыхать глубоко, естеством, как вдыхает прибой, Срастаясь душой, развеваясь его парусами, Быть небом, и ветром, и солью, и пеной морской:
Не думать о том, что закончилось быстрое лето, Что поезд ползет по ущелью зеленым ужом, Что сумки готовы, и в правом кармане билеты, И что не бывает подолгу душе хорошо.
Купить молодого вина и букетик лаванды, Тихонько, под нос, напевая упрямый мотив Про полные свежей кефали ночные шаланды, Все восемь куплетов - до строчки одной упростив.
И выйти на пирс, и подальше забросить монету, Смотреть, как летит, кувыркаясь, над синей водой: Нырнула на дно! И закончилось быстрое лето. И поезд у пирса. И чайка над горной грядой.
И ехать, и ехать туда, где дожди и туманы, Четыре стены, разговор бесконечно пустой, Звонки на мобильный, ночные коктейли, кальяны, И чай из лаванды. Той самой. И, все же, не той:
На смуглой руке полоса от морского браслета, От лампы, нагретой свечой, можжевеловый дух. Зеленые камешки, книжка морского поэта. И окна на север. Но дверь, слава Богу, на юг.
А море не снится. А если и снится, то редко. Но стоит вдохнуть глубоко и глаза призакрыть, Я вижу - летит над волной, кувыркаясь, монетка: И, может быть, кто его знает: ведь все может быть.