Друзей сбрасываю в знакомых, знакомых постоянно забываю имена. В моём одиночестве не существует таких законов чтоб когда пиздец кто-то вытащил со дна. Это не предательство, это такой инстинкт. От гниющего трупа отворачиваются люди. И мне бы только не видеть тот миг, когда вниз свернулись их губы. Я хочу влиться в волну модного пиздострадания, онанировать на собственные беды. Сказать что моя квартира - это не притон, а здание где собираются поэты. Такие все непонятные, тонкие как плева 13-летней московской бабы. И я уже буду вон, не один, нас долбоёбов так мало!
В определённый момент я понял, что нахуй послан окружающим социумом, что я один в этом мире, и в прочем меняться мне уже слишком поздно. Кружка чая приятно греет мои дрожащие руки. Я виню всех вокруг в своих бедах, суки! Я виню вас в своих бедах, суки! Вы не сказали что так опасно переходить дорогу, вы не сказали что так больно смотреть на пары в метро. Я пытался повеситься, но это безрезультатно. Ведь жить или лежать под землей мне, пожалуй, уже все равно. Пожалуй, уже все равно. Этой осенью не будет ни бога, ни дьявола в моей вечной борьбе за страдания. Не будет ни бога, ни дьявола в моей вечной борьбе за страдания.