На этом диком пляже за три километра, Куда из города приехал поутру, Сижу, поеживаясь от сырого ветра, Совсем одни на опустевшем берегу.
И одиноко загораю под луною, Сижу на камне, как корабль на мели. Случилась вот какая нынче вещь со мною: Пока купался, мои вещи унесли.
Сам не пойму, чего сижу теперь и жду я Без пятака даж на автобусный билет. Если поймал бы, удавил того бы... вора, Даже за городом от них спасенья нет.
Хочу курить, но сигареты, как и спички, Теперь хозяина сменили своего. А он наверно где-то едет в электричке И курит в тамбуре пегаса моего.
А я сижу и в море камушки кидаю, У ног плескается прозрачная вода. От ветра больше и все больше замерзаю. Куда ж теперь подамся ночью я, куда?
Невдалеке шумят машины на дороге, Но за спасибо, хоть ты лопни, не возьмут. Да и не выйду я ж на трассу голоногим, Не дай Господь, еще неправильно поймут.
Вдали огни за кипарисами мерцают, Хотя и пригород мне этот незнаком, Оставив обомшелый камень, поднимаюсь, Иду, ступая осторожно босиком.
Я вдоль по улице маячу белой тенью Среди коттеджей, в утопающих садах, И к одному из них, как будто приведенье, Я подхожу, калитку щупая впотьмах.
Стучусь тихонько – сонный голос отвечает: «Какого черта вас тут носит по ночам?! Потом белье, глядишь, с веревки пропадает! А ну, проваливай, пока не крикнул пса!».
Стучусь в другую. Мне конечно же неймется, Ведь где-то должен я сегодня ночевать. Мне отвечают: «Здесь квартира не сдается, Без вас задействована тут каждая кровать».
В другой еще из-за дверей предупреждают: «Плати, товарищ, за два месяца вперед! А то средь вас уж больно умные бывают, Бесплатно месяц поживут – и в самолет».
Эй, люди добрые, пожалуйста, впустите! Я стал уже от ветра бледный, как скелет! Я б заплатил бы вам сполна, да вы поймите, Не то что денег, даже брюк на мне же нет!
Но все как вымерло, лишь гавкают собаки. В саду ухоженном виднеется скамья, Приду усталый к ней наощупь, в полумраке – Вдруг кто-то тронул за плечо легко меня.
Какой-то гражданин стоял передо мною, Накинув на меня заботливо пиджак. Спросил: «Браток, что приключилося с тобою?» Я, отбиваясь, рассказал, мол, так и так.
Он мне сказал: «Ну что ж, братуха, все бывает, Но это дело мы поправим как-нибудь. Пойдем ко мне, я тут две комнаты снимаю, Там побалакаем и вздрогнем по чуть-чуть».
И через пять минут мы пили с ним мадеру, На всю округу хохотали от души. Его одежда мне было не по размеру, А он острил: «А ну-ка, братец, попляши».
И, подливая до краев вино в бокалы, Сказал: «Ты знаешь, как-то все же здесь не так, У нас такая красотища на Байкале»... И сердце радостно забилось – земляк.
Он продолжал, но все равно бывает мечтаешь Хотя бы на недельки две летишь сюда. «А ты, браток, наверно тоже отдыхаешь?» И я бессовестно соврал, ответив да.
Я промолчал, что восемь лет уж на чужбине. Осточертело все как наболевший чин. И вот однажды я уехал и поныне Не променяю ни на что свою Сибирь.