Мои богини! Коль случится Сию поэму в руки взять — Не раскрывайте. Не годится И неприлично вам читать.
Вы любопытны, пол прекрасный, Но воздержитесь на сей раз. Здесь слог письма весьма опасный! Итак, не трогать, прошу вас.
Что ж, коли слушать не хотите, То, так и быть, её прочтите. Но после будете жалеть: Придётся долго вам краснеть! Пролог Природа женщин сотворила, Богатство, славу им дала, Меж ног отверстье прорубила, Его пиздою назвала.
У женщин всех пизда — игрушка! Мягка, просторна — хоть куда, И, как мышиная ловушка, Для нас открыта всех всегда.
Она собою всех прельщает, Манит к себе толпы людей, И бедный хуй по ней летает, Как по сараю воробей.
Пизда — создание природы, Она же — символ бытия. Оттуда лезут все народы, Как будто пчёлы из улья.
Тебя, хуй длинный, прославляю, Тебе честь должно воздаю! Восьмивершковый[1], волосистый, Всегда готовый бабу еть[2], Тебе на лире голосистой До гроба буду песни петь.
О, хуй! Ты дивен чудесами, Ты покоряешь женский род, Тобою создан весь народ — Юнцы, и старцы с бородами, И царь державный, и свинья, Пизда, и блядь, и грешный я… I Дом двухэтажный занимая, У нас в Москве жила-была Вдова, купчиха молодая, Лицом румяна и бела.
Покойный муж её мужчина Ещё не старой был поры, Но приключилась с ним кончина Из-за её большой дыры.
На передок все бабы слабы, Скажу, соврать тут не боясь, Но уж такой ебливой бабы И свет не видел отродясь.
Несчастный муж моей купчихи Был парень безответно тихий, И, слушая жены приказ, Ёб в день её по десять раз.
Порой он ноги чуть волочит, Хуй не встаёт, хоть отруби, Она же знать того не хочет — Хоть плачь, а всё равно еби.
В подобной каторге едва ли Протянешь долго. Год прошёл, И бедный муж в тот мир ушёл, Где нет ни ебли, ни печали…
О, жёны, верные супругам! Желая также быть вам другом, Скажу: и мужниным мудам Давайте отдых вы, мадам.
Вдова, не в силах пылкость нрава И женской страсти обуздать, Пошла налево и направо Любому-каждому давать.
Её ебли и пожилые, И старики, и молодые — Все, кому ебля по нутру, Во вдовью лазили дыру.
О, вы, замужние и вдовы! О, девы! (Целки тут не в счёт.) Позвольте мне вам наперёд Сказать про еблю два-три слова.
Ебитесь все вы на здоровье, Отбросив глупый ложный стыд, Позвольте лишь одно условье Поставить, так сказать, на вид:
Ебитесь с толком, аккуратней: Чем реже ебля, тем приятней, И боже вас оборони От беспорядочной ебни.
От необузданности страсти Вас ждут и горе, и напасти; Вас не насытит уж тогда Обыкновенная елда.
Три года в ебле бесшабашной Как сон для вдовушки прошли. И вот томленья муки страстной И грусть на сердце ей легли.
Её уж то не занимало, Чем раньше жизнь была красна, Чего-то тщетно всё искала И не могла найти она.
Всех ёбарей знакомы лица, Их ординарные хуи Приелись ей, и вот вдовица Грустит и точит слез струи.
И даже еблей в час обычный Ей угодить никто не мог: У одного хуй неприличный, А у другого короток,
У третьего — уж очень тонок, А у четвёртого муде Похожи на пивной бочонок И зря колотят по манде.
То сетует она на яйца — Не видно, точно у скопца; То хуй не больше, чем у зайца… Капризам, словом, нет конца.
Вдова томится молодая, Вдове не спится — вот беда. Уж сколько времени, не знаю, Была в бездействии пизда.
И вот по здравом рассужденье О тяжком жребии своём Она к такому заключенью Пришла, раскинувши умом:
Чтоб сладить мне с лихой бедою, Придётся, видно, сводню звать: Мужчину с длинною елдою Она сумеет подыскать. II В Замоскворечье, на Полянке[3], Стоял до