окно разбито. в голове – лишь хлам. я боль пытался вынести наружу, но не заметил, как однажды сам под ноги людям бросил верно душу. ее пинали тысячи сапог. она в грязи валялась денно, нощно. ее поднять совсем никто не мог, ведь мало кто связаться с ней захочет. ее бросали, разбивали, жгли и, склеив вновь, сначала начинали. вон кто-то крикнул: «бей ее! души!» души моей не станется в начале.
в нее входили миллионы пуль. по ней стреляли тысячи оружий. но вот однажды наступил июль.
когда моя душа была ненужной, когда и дела не было о ней, когда ее забыли у оврага, ее нашел один из тех людей, кто никогда не жаловался браком. и опустились руки, чтоб поднять клочок души, годами не пылавший. такую боль нельзя ничем унять: моя душа другим казалась фальшью. не брезгуя, не насылая зла, ее подняли бережные руки. и ненависть прошла, и ожила моя душа, найдя спасение в друге.
я сам виновен. мне прощения нет. так пусть душа моя спасет кого-то. как он однажды спас ее от бед, так пусть она почтит его работу. так пусть она почувствует тепло и, ни на миг меня не вспоминая,
пускай добром ее оберегает, пусть где-то там ей станется светло.