Бока весенним ветром веселя, Пустые рукава легли в карманы. Остались позади госпиталя, Чужая изможденная земля, И враг с нелепым прозвищем - душманы. Народ пестря одеждой тыловой Шустрит в автомобильном изобилие. Снег зеленеет робкою травой. И радоваться надо б, что живой, А я скорблю о том, что не убили. Мне доктор волноваться не велит, Но от беды своей куда деваться? Страшнее тишины могильных плит Тот голос, что нутро мое сверлит - Ты полный инвалид, в неполных двадцать. Пока на смену цен обречены Здесь ждут реформы, как удара под дых. И в тысяче грехов уличены Летят с верхов великие чины Кто в тюрьмы, кто повыше, кто на отдых. Пока многоголовым табуном, В проклятье бесполезном рты разинув, Кто трезв еще, кто в облике свином Толпа невинных жертв войны с вином Покорно ждет открытия магазина. Пока фанаты, панки, рокера Металлом, анашой, рисковым спортом И папуаской пляской до утра Чтят предков за постыдное "вчера", Делам предпочитая праздный спор. Там клыками гор смерть скалится, как волк. Звучит приказ и список жертв продолжен. Жертв, принесенных слову "интердолг". Средь них едва ль найдется взявший в толк, За что он был расплачиваться должен. Воистину, страна - моя страна, Любая мать, увидев сына в яме, Запаянного в горб сойдет сума. А наша нас на гибель шлет сама И павшими гордится сыновьями. А сколько в "склепах" новеньких квартир Живых обрубков с мертвыми глазами. Хоть место ей - но разве что сортир Бумаге, что усопший наш кумир Крапил в маразме братскими слезами. Недалеки прозрения времена И в речи обтекаемой и гибкой, Тот, кто сейчас вручает ордена Признает, что афганская война Была всего лишь навсего ошибкой. И застрекочет прессы автомат, Сменив обоймы слов, что души грели В разгар резни под городом Тират, На смокованье четности утрат, Добив морально всех, кто уцелели. Как дальше быть? Тому, кто даст ответ. Взамен дарю и льготы, и награды. Себя взять в руки рад бы, да их нет. Как милостыня нищему мне в след Летят людей сочувственные взгляды.