В избе, что развалюхою Ютилась у села Старик жил со старухою, Тихонько жизнь текла. Там елочки за речкою Вонзались в небо свечками, А в той избе за печкою Кикимора жила.
После бряканья часов полуночного Наводила чистоту, как могла За пирог и миску супа молочного, А потом всю ночку пряжу пряла.
А вот старик-то тутошний Принять на грудь любил, И в пряже раз запутавшись, Бутылочку разбил. Кричит: «Ах, ты, негодная, Змеюка подколодная, Кикимора болотная, Увидел бы, прибил!»
Просто был старик изрядно под мухою, Самогоночки наклюкался он, Поругавшись со своею старухою, Что, мол, прячет от него самогон.
Хотя все это вышло, Конечно сгоряча, Кикимора услышала, О чем старик кричал. «Какая ж я болотная? Я очень чистоплотная, И вам портянки потные Стираю по ночам».
Злые люди ярлыков понавешали, А кикиморы не любят болот, На болоте водяные, да лешие, А кикимора за печкой живет.
Обида нестерпимая Ей душу обожгла, Расстроилась кикимора И из дому ушла. Теперь она голодная, Замерзшая, холодная, Зато она свободная, Такие вот дела.
«Коли стала я теперь безработная, Для чего кому-то вовсе служить? Раз я в ихнем пониманьи болотная, Так смогу и на болоте прожить».
Ни конному, ни пешему Пройти там не дано, Там водяные с лешими Играют в домино, Там ночью совы ухают, А если кто приплюхает, То нечисть лопоухая Утянет вмиг на дно.
На болоте все ужасно заброшено И никто туда не ходит давно, Ничего нет на болоте хорошего, А из радостей одно домино.
И, никому не нужное, Стоит веретено, Кикимора простужена, Ей мокро и темно, А там, где было сухо ей, Там дышит все разрухою И, плача, со старухою Старик глядит в окно.
«На кого ж ты нас, родная покинула? Без тебя в дому бардак и тоска, Возвращайся к нам скорее, кикимора, Ну, прости же ты меня, дурака!»
И сердце у кикиморы Заныло в этот миг, Костяшки опрокинула, Издав тоскливый крик, Вернулась окончательно, Все стало замечательно, И вот что примечательно, Не пьет теперь старик.
Злые люди ярлыков понавешали, Только каждому свое, так-то вот! На болоте водяные, да лешие, А кикимора за печкой живет.