А к сырой земле не прижаться мне: Мать сыра земля в гари-копоти. И сижу один меж седых камней Рядом с гибелью, возле пропасти. Надо мной кружит одинокий гриф, Видно хочет попробовать падали. Птица черная, проглоти свой хрип, Скоро-скоро тебя я порадую.
По мне уже прокаркали Вороны, вороны. И за спиною шаркает С косою гостья скорая.
Погляжу вперед-холодеет лоб Под моей стопой-воды рваные, Оглянусь назад, и тотчас озноб - Ох ты, гостьюшка нежеланная. Что-то я хотел, что теперь о том? И зовет к себе пропасть - хищница. И хватаю я воздух жадным ртом, Впрочем, кто пред смертью надышится?
По мне уже прокаркали Вороны, вороны. И за спиною шаркает С косою гостья скорая.
Как надгробный крест распластался гриф, Высоко взлетел, даль окидывая. Ради падали в небесах парит, Высота твоя незавидная. Облака плывут, в облаках покой, Над хребтами забылись мечтательно. Отчего ж, душе, в красоте такой Ощутил себя мертвечатиной?
По мне уже прокаркали Вороны, вороны. И за спиною шаркает С косою гостья скорая.
Похоронщик мой на валун слетел, Чуть крылом меня не касается. За спиной моей набелилась в мел Ненасытная раскрасавица. Я за все свое получил сполна, И у пропасти взял за правило: Не глядеть на дно, а испить до дна, Укрепи меня, Боже Праведный.
Напрасно, знать, прокаркали Вороны, вороны. И за спиной не шаркает: Ушла в другую сторону.