Много думал я о судьбе своей, Только думы все невеселые, Вот иду один, воронье кружит Над деревьями да над селами. Что раскаркались, раскричалися Иль вещаете тьму кромешную ? Что, душе моя, так печалишься И о чем твоя боль сердечная ? Люди добрые, с миром к вам пришел, Чем вы дышите, как спасаемся ? Жив ли в вас Господь, живы ли душой ? Как мы молимся, как мы каемся ? Что поют у вас, православный люд, Песни рабские иль господские ? Родники у вас как и раньше бьют, Иль хлебаете воду скотскую ? Режет уши мне неродной мотив, Ритмы чуждые, где вы взяли их ? Кто сады свои под топор пустил, Тот питается от плодов чужих. Я сыграл бы вам, если б только смог, Но напевы те вам негожие, И в чужой земле, как сказал пророк - Никому не петь песни Божии ! На мои слова раздается скрип, И выходит хозяин взъерошенный, Издает свой хрип сквозь собачий хрип: Ты, наверно, пьян, гость непрошенный ! Родники твои мы засыпали, И святым твоим мы не молимся, И твой хлеб жевать - зубы выпали, Потому блевотиной кормимся. Пусть в грехах живу, пусть грехом пропах, Что за радость тому, кто молится ? Хоть из лужи пьем, но зато в котлах Никогда мясцо не выводится ! От воды иной наш народ отвык, И не нужно нам вод иных Даже если есть твой живой родник, Кто пойдет к нему от котлов мясных ? Забирай свой мир, убирайся прочь, Проходимцев я разных видывал, О живой воде нищете пророчь. Да помогут нам наши идолы! И услышал я тот же самый скрип, Те же самые крычут вороны. А вдогонку мне тот же самый хрип, Тот же самый лай стража черного. Сторона моя, лик ужасен твой, Припади к Христу с плачем, грешница, Чужеземец я на земле родной И рыдаю я, не утешиться. Так оставь, душе, думы вздорные, Видно, мной еще мало пройдено. Мысли черные, люди черные, Птицы черные по-над Родиной.