«Повела матушка меня одного во храм господень в Страстную неделю к обедни. День был ясный, и я, вспоминая теперь, точно вижу вновь, как возносился из кадила фимиам и тихо восходил вверх, а сверху, в куполе, в узенькое окошечко, так и льются на нас в церковь Божьи лучи, и, восходя к ним волнами, как бы таял в них фимиам. Смотрел я умиленно и в первый раз отроду принял я тогда в душу первое семя слова Божия осмысленно. Вышел на средину храма отрок с большою книгой, такою большою, что, показалось мне тогда, с трудом даже и нес ее, и возложил на налой, отверз и начал читать, и вдруг я тогда в первый раз нечто понял, в первый раз в жизни понял, что во храме Божием читают… А затем тихое и сладостное пение во храме: “Да исправится молитва моя”, и снова фимиам от кадила священника и коленопреклоненная молитва!»
Трогают ли сердца наши, дорогие братия и сестры, эти слова? Может быть, вспоминая детство, кому-то из нас рисуется подобная тихая светлая картина храма Божия и молитвы церковной. Великий наш писатель описал как раз то, что сегодня все мы видели и в чем участвовали: и из узких окон льются солнечные лучи, и чтец выходил с книгой тяжелой, и чудное пение «Да исправится молитва моя». Так трогательны и прекрасны последние дни ожидания великой радости Воскресения Христова, так благолепно и благоговейно Церковь чтит память о последних земных днях Господа нашего, а мы же мысленно с вами в сегодняшний Великий вторник идем за Господом, беседующим со Своими учениками. Идем в Святый Град Иерусалим, где скоро произойдет ужасное событие – убийство Благодетеля рода людского, идем, чтобы послушать последние его наставления.