Исповедь I День гас; в наряде голубом Крутясь бежал Гвадалкивир, И не заботяся о том, Что есть под ним какой-то мир, 5 Для счастья чуждый, полный злом, Светило южное текло, Беспечно, пышно и светло; Но в монастырскую тюрьму Игривый луч не проникал; 10 Какую б радость одному Туда принес он, если б знал; Главу склоня, в темнице той Сидел отшельник молодой, Испанец родом и душой; 15 Таков был рок! — зачем, за что, Не знал и знать не мог никто; Но в преступленьи обвинен, Он оправданья не искал; Он знал людей, и знал закон.... 20 И ничего от них не ждал. — Но вот по лестнице крутой Звучат шаги, открылась дверь, 105 И старец дряхлый и седой Взошел в тюрьму — зачем теперь; 25 Что сожаленья и привет Тому, кто гибнет в цвете лет? II «Ты здесь опять! напрасный труд!... Не говори, что божий суд Определяет мне конец, 30 Всё люди, люди, мой отец.... Пускай погибну, смерть моя Не продолжит их бытия, И дни грядущие мои Им не присвоить — и в крови, 35 Неправой казнью пролитой, В крови безумца молодой, Согреть им вновь не суждено Сердца, увядшие давно; И гроб без камня и креста, 40 Как жизнь их ни была свята, Не будет слабым их ногам Ступенью новой к небесам. И тень невинного, поверь, Не отопрет им рая дверь. — 45 Меня могила не страшит. Там, говорят, страданье спит В холодной вечной тишине, Но с жизнью жаль расстаться мне; Я молод — молод, — знал ли ты, 50 Что значит молодость, мечты? — Или не знал — или забыл, Как ненавидел и любил, Как сердце билося живей При виде солнца и полей 55 С высокой башни угловой, Где воздух свеж, и где порой, В глубокой скважине стены Дитя неведомой страны, 106 Прижавшись голубь молодой 60 Сидит, испуганный грозой! — — Пускай теперь прекрасный свет Тебе постыл — ты слеп, ты сед, — И от желаний ты отвык — Что за нужда? — ты жил, старик; 65 Тебе есть в мире что забыть! — Ты жил! я также мог бы жить! — III «Ты слушать исповедь мою Сюда пришел — благодарю; Не понимаю, что была 70 У них за мысль? — мои дела И без меня ты должен знать — А душу можно ль рассказать? И если б мог я эту грудь Перед тобою развернуть, 75 Ты верно не прочел бы в ней, Что я преступник иль злодей. Пусть монастырский ваш закон Рукою неба утвержден; — Но в этом сердце есть другой, 80 Ему не менее святой; Он оправдал меня — один Он сердца полный властелин; И тайну страшную мою Я неизменно сохраню, 85 Пока земля в урочный час Как двух друзей не примет нас. — Доселе жизнь была мне — плен Среди угрюмых этих стен, Где детства ясные года 90 Я проводил бог весть куда. — — Как сон, без радости и бед Промчались тени лучших лет, И воскресить те дни едва ль Желал бы я — а всё их жаль! 107 95 Зачем, молчание храня, Так грозно смотришь на меня? Я волен... я не брат живых; Судей бесчувственных моих Не проклинаю... но, старик, 100 Я признаюся, мой язык Не станет их благодарить, За то что прежде, может быть, Чем луч зари на той стене Погаснет в мирной тишине, 105 — Я, свежий, пылкий, молодой, Который здесь перед тобой, Живу, как жил тому пять лет, — — Весь превращуся в слово: нет!... И прах, лишенный бытия, 110 Уж будет прах один — не я. — IV «И мог ли я во цвете лет, Как вы, душой оставить свет И жить, не ведая страстей, Под солнцем родины моей? 115 Ты позабыл, что седина Меж этих кудрей не видна, Что пламень в сердце молодом Не остудишь мольбой, постом, Когда над бездною морской 120 Свирепой бури слышен вой И гром гремит по небесам, Вели не трогаться волнам, И сердцу бурному вели Не слушать голоса любви!... 125 Да если б черный сей наряд Не допускал до сердца яд, Тогда я был бы виноват; Но под одеждой власяной Я человек, как и другой. 130 И ты, бесчувственный старик, 108 Когда б ее небесный лик Тебе явил