Меня мысли загнали под те же баррели слов, но весь в баре улов – из этой падали строк. Я запутался в паре узлов: гнался прямо на зов, но мне не повезло. Теперь чернила разбавлены спиртом, эти осколки таланта уже давно пропиты. Приглядись и в куплете ты заметишь промилле в километрах пути за тобой зеленой мили. Берусь за ум только до выходных, потом астматик получает бутылкой под дых, потом пытается понять, кто на это сподвиг, но так и не понять, какой переломным стал миг. Я допиваю, но на дне новое отражение. Я гнался за тобой, но получаю отторжение. Я не Астафьев, и у нас уже снега не тают. Мои взгляды на мир стали слегка ментальней.
Я так беспомощно тобою прусь: мне не до песен и до этих чувств. Стирать из памяти вкус твоих уст, и мой стакан наполовину пуст.
Я, наконец, остыл и мысли я тебе не шлю. Я провожу ночами время разных дам и шлюх. Я бы зашел на чай, но больше меня там не ждут. Я бы сорвался с неба, но забыл бы парашют. Ты просишь бросить пить, а я бросаю в виски льда, я бегаю за пивом – ты бегаешь по утрам. Как мои дела? Читай: Некрасов «Пьяница». Ты забилась в работу – я решил тупо состариться. Уже трясутся, но все держат эти пальцы лист. Я тут устраивал войну, хоть был и пацифист, потом раскладывал по нотам этот томный стих, но наш огонь уже давно в нашей домне стих. А ты осталась для меня родной, теперь я называю эту рану наградной. Душа поэта пропивает свой двадцать второй. Все, что осталось мне – остаться не рядом с тобой.
Я так беспомощно тобою прусь: мне не до песен и до этих чувств. Стирать из памяти вкус твоих уст, и мой стакан наполовину пуст.