Быль ушла, осталась сказка – хмурым днём, удачным в меру, я иду по Астраханской вдоль ограды универа. Курс второй, а может, третий. Никуда спешить не надо. Октября недобрый ветер с ног сбивает листопадом... Но в своей броне-болонье, сам себе доска почёта – что к труду, что к обороне, что с попойки, что с зачёта, но – зажав тоску по чуду: мне ж не выгрести иначе, ведь расти уже не буду, а жалеть ещё не начал... Стоп, не надо суетиться: всё ведь не было так просто. Переврётся – не простится. Возвратимся к перекрёстку. Третий курс, осенний полдень... Впопыхах ломая стержень, пишем, пишем всё, что помним, ничего в уме не держим... Дребезг стёкол, грохот жести, жёлто-красный, деревянный, без ремонта лет по двести, вправо-влево, точно пьяный, меж тюрьмой и маслобойкой, мимо чахнущего сквера... Что там дальше, птица-тройка? Ах, ограда универа! Повторяем без запинок (в жизни нет пути иного): это – цирк и Крытый рынок, это – площадь у Сенного, вон – скелет глушилки-мачты, вязь кладбищенской ограды, вот – кольцо на Третьей Дачной, кружку пива – и обратно. Стоп, при чём тут кружка пива? На шестом году – ты спятил? Всё нормально: день тоскливый, а отца поймал приятель. С этим счастьем не ужиться. За штаны его подёргай: – Брось трепаться с сослуживцем, вон ползёт его "пятёрка". Шелест пойманной подсказки, три задачки, два примера – и бегом по Астраханской, вдоль ограды универа. На троллейбусных запятках, на гремящем самокате, по асфальту, по брусчатке – вниз, насколько духу хватит. Там пол-улицы разрыто: ЖЭК меняет водопровод. То, что физия разбита, для тоски ещё не повод. Пусть в крови, в нелепой позе, но зажав тоску по чуду... А на Бабушкином взвозе томно топчутся верблюды. Стоп, оттырили – и баста! Стоп, курить тебе не рано? Стоп, ну кто так вяжет галстук! Стоп, прощайте, Марь Иванна! Стоп, опять припёрся поздно? Поцелуй – ещё награда, Третий курс, осенний полдень, Никуда спешить не надо. Дом на Вольскую фасадом – серой глыбою над бездной. Никуда спешить не надо – ты приплыл, дружок любезный! С этим счастьем не ужиться. Видишь, как налётом серым тень заботливо ложится на ограду универа? И уже не слышно сотни, и уже не видно тыщи, серый смерч сложил и отнял – никаких следов не сыщешь. Но жива тоска по чуду, в жилы жалость лупит хлёстко. Слава богу, цел рассудок, возвратимся к перекрёстку. Стоп, не надо обольщаться – нет чудес за гранью детства. Пять минут, чтоб попрощаться, полчаса, чтоб оглядеться. День под вечер, путь далече, хлеб – надежда, посох – вера. Ты сожми рукой покрепче прут ограды универа и – вперёд по Астраханской, и – вперёд по Астраханской...