Ни за одним, мне выстрелившим в грудь, ни за одним, мне нож вогнавшим в спину, ни за одним.
Чтоб в чём-то упрекнуть и высказаться зло я вслед не кинусь.
И ни по ком страдать не буду, от едва знакомых и до самых близких; стоявшим на прощанье у ворот и просто так, ушедшим по-английски в постскриптум на исписанной стене; но чьим сердцам, нелёгкий путь проделав, преда́лся я; оставившим во мне после себя лишь дюжины пробелов.
Всё больше их (как к осени — листвы), кому звонить становится неловко и даже поздороваться, ведь вы, увиденные вскользь на остановках, не ждавшие со мной случайных встреч, молчите, отвернувшись оробело. Но как бы больно ни было, и речь на сколько бы имён не обеднела, душа без них не будет так пуста, чтоб забываться в книгах Мураками: я все освобождённые места займу им посвящёнными стихами.
И хоть на вид, как прежде, буду жив — дышать другими выучусь не вскоре. Но я у губ ладоней не сложив, не вымолю ни радости, ни горя и не спрошу: путь будет мой каков? Не выведать, где жизнь сыграет строго. Одно я знаю точно: что стихов