Дурачок очень хотел любви. Нет, не просто хотел, он нуждался в ней как в воздухе, как в глотке воды, как в последнем рубеже перед падением в отчаянье. Он физически чувствовал, как из него к ней, к любви, тянется целое облако, наполненное такой нежности и страсти, что как только он коснется ее, то тут же взорвется целой галактикой ласки и он Дурачок сам станет этим чувством. Но представив все это, в самый последний момент этих растворяющих его эмоций, к Дурачку приходило понимание, что он слаб, труслив, ничтожен и недостоин того о чем он мечтает.
Да, он готов взорваться и уничтожить хоть всю землю, но он каждый раз испытывал липкий гадкий страх перед каждым ночным силуэтом, каждым человеком с худыми намерениями, пред неизвестностью, темнотой, тишиной, небытием. «Как я смогу любить, если не могу защитить свою любовь. Значит, я нечестен перед своей любовью, ибо слаб, ибо бессилен, ибо не могу оградить ее от этого жестокого мира». Я могу пойти в бой, но я слаб, а значит, умру, и тогда моя любовь умрет без защиты. А еще я глуп и не смогу ее защитить перед лицом здравого смысла. Что я могу?»
И однажды он решил, что будет жестоким и злым, хитрым и подлым, и пошлет весь этот мир в тартар, а если к нему в руки попадет красная кнопка или архимедов рычаг, то он нажмет на них без сомнений и перевернет, изменит, а если надо уничтожит страшный мир. И дурачок начал с себя, он прокалывал себе уши, дышал дымом, пил и сквернословил, убивал птиц и рыб, а потом, потом ударил такого же как и он Дурачка… Он так хотел стать злее и сильнее, что бы защитить свою любовь, он так хотел стать независимым и отрешённым от жестокости мира, что сам стал олицетворением этой жестокости. И скоро со слезами злобы в глазах и искаженной улыбкой на лице он забыл свою цель и мечту.