Я уйду от тебя, я скажу на прощанье – прости. Я уйду, но покоя тебе никогда не найти. Я уйду без упреков и слез, молчаливо, одна. Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна. Ты меня позовешь – ни единого звука в ответ. Ни обнять, ни коснуться ладонью, ни глянуть вослед. И глаза ты закроешь и станешь молить в тишине, Чтобы я возвратилась, вернулась хотя бы во сне. И не видя дороги, ты кинешься в горестный путь, Вслед за мной без надежды меня отыскать и вернуть.
Будет осень, под вечер друзья соберутся твои. Кто-то будет, наверное, тебе говорить о любви. Одинокое сердце свое не отдашь никому. Ибо я в это время незримо тебя обниму. Бесполезно тебя новизной соблазнять и манить. Даже если захочешь, не в силах ты мне изменить. Будет горькая память как сторож стоять у дверей И раскаяние камнем повиснет на шее твоей. И глаза ты закроешь, и воздух обнимешь ночной. И тогда ты поймешь, что навеки расстался со мной.
И весна прилетит, обновит и разбудит весь мир. Зацветут маргаритки, раскроется белый жасмин. Ароматом хмельным и густым переполнятся сны. Только горечь разлуки отравит напиток весны. Остановишься ты на пороге апрельского дня. Ни покоя, ни воли, ни радости нет без меня. Я исчезла, растаяла ночью как след на песке, А тебе завещала всегда оставаться в тоске. В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава. Вот заклятье мое! Вот заклятье мое! Вот заклятье мое!
И да сбудутся эти слова.
Остановишься ты на пороге апрельского дня. Ни покоя, ни воли, ни радости нет без меня Я исчезла, растаяла ночью как след на песке А тебе завещала всегда оставаться в тоске. В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава. Вот заклятье мое! Вот заклятье мое! Вот заклятье мое!