Я жил в Москве невинней папуаса, Но в августе решил мой лучший друг, Что нечего гордиться бледным мясом - И загорать повез меня на юг.
Приехали, устроились с жильем, Чтоб выспаться, помыться и побриться... Каморка по соседству с петухом Нам стоила, как люкс отеля в Ницце.
Нам отпускных хватило на три дня, Хоть сервис был и ненавязчив вроде. И друг, печально мелочью звеня, Сказал, что надо ближе быть к природе.
Палаткой, одеялом, котелком Еще в Москве успел обзавестись я, И вот с вещами по жаре пешком Пошли мы в бухту под названьем Лисья.
Под шепот волн я млел от наслажденья, Щекой лаская шелковый песок. И вдруг узрел не девочку - виденье, В ботинках, канотье и без порток.
"Она прошла, как каравелла по зеленым волнам, Прохладным ветром после жаркого дня. Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я".
Я сплю! Зашкалил пульс, мозги в угаре, Язык увяз в потоке нежных слов! Но с ней лохматый семенил очкарик В кроссовках, рюкзаке и без трусов.
И я вскочил, желая быть на страже - Вдруг вид ее кого-нибудь смутит? И увидал, что я один на пляже До неприличья плавками прикрыт.
Народ в костюмах Евы и Адама Читал, обедал, пил, рубил дрова, В чем родила на свет родная мама, Друг друга не стесняясь ни фига.
Три дня мы наблюдали из палатки Мельканье загорелых ягодиц, Но сдали нервы, я собрал манатки И сбег под хохот друга и девиц.
В Москве прижал я к сердцу телевизор И к задней части плюшевый диван. Смотрю в экран, а сериал, как вызов В мой южный нераскрученный роман.
Настанет август, я опять уеду, И там, на фоне моря и камней, Сниму трусы, надев рюкзак и кеды, И может быть тогда понравлюсь ей.
"Она прошла, как каравелла по зеленым волнам, Прохладным ветром после жаркого дня. Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, Чтоб посмотреть, не оглянулся ли я".