Ты знаешь, это год самоубийств И год пустых людских предубеждений Когда победы нам и поражения сообщают О том, важна насколько наша жизнь.
На кладбище достаточно цветов Там Головин и Сахаров покойный – Внимает академику историк Что в этом мире мир коллапсов обустроен Похлеще древнеримских городов
На кладбище достаточно цветов Но все цветы сиреневого цвета Как дрогнувшая (сдавшаяся) вдруг рука поэта Что к этой жизни оказался не готов Себя оставил лишь иглою этой К последнему стиху не подобравший слов.
И каждый третий, сидя у свечи И думая, о следующем движении В чуть странном пребывая напряжении он не чует Почти оцепенения ночи. Оцепенения с двух до четырех, до света, До света, полыхнувшего в ночи.
И каждый тот, кто сам нашел отпор Кто борется, считая глупой слабость Кто жизни все ж познать желает радость Он восклицает, чуя следующий ход И молится за тех, кто не остался, Крича, «закончись, поскорее этот год».
Но все не так, как нам казалось ране. И в алкогольно-наркотическом дурмане Поймётся, что смерть тоже лишь – игра. Бросать игру другую нет резона Избегнувший случайно топора В местах окажется не очень отдаленных. Но впрочем, все кладется по местам, Все будет так, как ты придумал сам.