Все теперь против нас, будто мы и креста не носили, Словно аспиды мы басурманской крови. Даже места нам нет в ошалевшей от боли России, И Господь нас не слышит, зови-не зови.
Вот уж год мы не спим, под мундирами прячем обиду, Ждем холопскую пулю пониже петлиц. Вот уж год, как Тобольск отзвонил по Царю панихиду, И предали АНАФЕМЕ "души" убийц.
Им не Бог, им не Царь, им не боль и не совесть, Все им "Тюрьмы долой!" да "Пожар до небес", И судьба нам читать эту страшную повесть В воспаленных глазах матерей и невест.
И глядят нам во след они долго в безмолвном укоре, Как покинутый дом - на дорогу из тьмы. Отступать дальше некуда: сзади Японское море. Здесь кончается наша Россия и мы.
В красном Питере кружится, бесится белая вьюга, Белый иней по стенам московских церквей В белом небе ни радости нет, ни испуга, Только скорбь Божьей Матери по России моей.
Все теперь против нас, будто мы и креста не носили, Словно аспиды мы басурманской крови. Даже места нам нет в ошалевшей от боли России, И Господь нас не слышит, зови-не зови.