В городе Париже в начале июля Я столкнулся с ним, когда играл в прятки. Он рвал свои стихи, пил дешевый виски И плакал. Его поджидала смерть и он знал об этом.
Его лицо изрытое траншеями сомнений Успокоилось, покрылось слоем мела, Я спросил в упор - "Куда ты собрался?" Он шепнул - "На небо", и улыбнулся.
Честное слово... Честное слово... В душном июле я запомнил, как он умирал.
От снов до вдохновения целая вечность, Я трижды мог пропасть, пока ее мерял. Звериное чутье выручало В слепой дороге
Я встретил могикан, для которых честь - табу И холеных фаворитов, что бесятся с жиру, У первых был внимательным учеником, Вторым вгрызался в глотку дикой собакой.
Издерганый молвой о распятой любви, Израненный баграми языкастых пророков, Я медленно ступал по дымящей земле, И мучился жаждой.
Может быть мне просто повезло, Воронью всему назло. Мне не дали сгинуть в прорве дней, Помогли залечиить раны. По тропинкам узким и шальным, По обрывам ледяным К родникам живым привели меня Мимо зоркой охраны...
Я припал к воде запекшимся ртом И жадно пил, глотая свое отраженье, Да видно перебрал живительной влаги, Меня начал бить озноб.
В памяти кипел раскаленный июль, Париж не поперхнулся своею жертвой. Я решил двигаться, чтобы согреться, Я начал двигаться, чтобы согреться.
Честное слово... Честное слово... Я не хочу умереть в ожидании солнца.
В городе Париже в начале июля Я столкнулся с ним, когда играл в прятки Он рвал свои стихи, пил дешевый виски И плакал Его поджидала смерть и он знал об этом
Его лицо изрытое траншеями сомнений Успокоилось, покрылось слоем мела, Я спросил в упор - "Куда, Джим, собрался?" Он шепнул - "На небо..." Д.Ревякин. Памяти Джима Моррисона.