Пианино не потащишь на плечах, Скрипка сырости и тряски не снесет, Не поднять орган по Нилу на плотах, Чтоб играть среди тропических болот. А меня ты в вещевой впихнешь мешок, Словно ложку, плошку, кофе и бекон, - И когда усталый полк собьется с ног, Отстающих подбодрит мой мерный звон.
Этим “Пилли-вилли-винки-плинки-плей!” (Все, что в голову взбредает, лишь бы в лад!) Я напомню напоить к ночи коней, А потом свалю где попадя солдат.
Перед боем, ночью, в час, когда пора Бога звать или писать письмо домой, “Стрампти-тампти” повторяет до утра: “Держись, дружок, рискуй, пока живой!”
Я Мечты Опора, я Чудес Пророк, Я за Все, Чему на Свете не Бывать; Если ж Чудо совершится, дай мне срок Перестроиться - и в путь ступай опять.
По пустыням “Тумпа-тумпа-тумпа-тумп!” - У костра в кизячном смраде мой ночлег. Как воинственный тамтам, я твержу, грожу врагам: “Здесь идет победный Белый Человек!”
Сто путей истопчет нищий Младший Сын Прежде, чем добудет собственный очаг, - Загрустит в пастушьей хижине один И к разгульным стригалям придет в барак, - И под вечер на ведерке кверху дном Забормочут струны исповедь без слов - Я Тоска, Растрава, Память о Былом, Я Призрак Стрэнда, фраков и балов.
Тонким “Тонка-тонка-тонка-тонка-тонк!” (Видишь Лондон? Вот он тут, перед тобой!) Я пытаюсь уколоть сонный Дух, тупую Плоть: “Рядовой, очнись, вернись на миг домой!”
За экватором, где громом якорей Новый город к новым странствиям зовет, Брал меня в каюту юный Одиссей, Вольный пленник экзотических широт. Он просторами до гроба покорен, Он поддался на приманку дальних стран, - Перед смертью в стоне струн услышит он, Как стенают снасти в ярый ураган.
Я подначу: “Ну-ка! Ну-ка! Ну-ка! Ну!” (Зелень бьется в борт и хлещет через край.) Ты от суши устаешь? Снова тянет в море? Что ж – Слышишь: “Джонни-друг, манатки собирай!”
Из расселины, где звезды видно днем, - На хребет, где фуры тонут в облаках, - Мимо пропастей прерывистым путем - И по склону на скулящих тормозах; А мостки и доски на снегу скрипят, А в лощине на камнях трясется кладь, - Я веду в поход отчаянных ребят “Песнь Роланда” горным соснам прокричать.
Слышишь: “Томпа-томпа-томпа-томпа-той!” (Топоры над головой леса крушат!) Мы ведем стальных коней на водопой По каньону, к Океану, на Закат!
Что ни песня, то в душе переполох - От простецкой ты, моргнув, слезу сглотнешь, От похабной, хохотнув, обронишь вздох, - Это струны сердца я бросаю в дрожь; На попойке в кабаке, сквозь хриплый крик Услыхав меня, забудешь ложь и блуд, Загрустишь, и, если думать не отвык, Думы угольями совесть обожгут.
Ты же видишь “Плонка-лонка-лонка-лонк!”, Что тебе не просто в прошлом подвезло - Ты грехом добыл успех и успехом множишь грех, А раскаиваться - ох как тяжело!
Пусть орган возносит стоны к потолку - Небу я скажу о Жребии Людском. Пусть труба трубит победный марш полку - Я труню над отступающим полком. Рокот мой никто превратно не поймет - Я глумлюсь над тем, кто Сонный Ленью сыт, Но и Песню про Проигранный Поход Бренчащая струна не утаит.
Я стараюсь: “Тара-рара-рара-рра!” (Ты слыхал меня? Так что ж, услышь опять!) Слово все-таки за мной, если, тощий, черный, злой, В бой выходит пехотинец умирать!
Бог Путей мою Прабабку породил (О рыбачьи города над синевой!) - Новый век ублюдка Лиры наградил Дерзким нравом и железной головой. Я про Мудрость Древних Греков пропою И завет их старой песней передам: “Словно дети, изумляйтесь Бытию И радостно стремитесь к Чудесам!”
Звонким “Тинка-тинка-тинка-тинка-тинн!” (Что вам надо, что вам надо, господа?) Я доказываю всем, что мир един - Весь - от Делоса до Лим