Он проснулся поздно, он проснулся один, Он изрядно выпил и страшно устал. Был вчера крестоносец, потом асассин, После вдруг темным эльфом себя осознал. И не видно ни зги - ведь на улице ночь. Из какой же реальности парень свалился?.. А ему, бедняге, уж не чем не помочь, Коль не помнит, он кем сегодня родился.
Он развел костер, позабыв про плиту и газ, И себя обозвал благородным бароном, Бросил взгляд на ковер, и увидел огромный глаз - Так пришлось становиться ему Сауроном.
Он вернулся на Землю сквозь дни и года, Хоть казалось на век в Средиземье ушедшим. Он жалеет об этом обычно тогда, Когда вслед ему снова кричат: \"Сумасшедший!\" Он идет вновь один, сунув кол за ремень, Чесноком закусив торопливое \"amen\" (аминь) Проходить в двух мирах череду перемен - Там вампир укусил, здесь - завален экзамен...
И Иван Петров допивает из слив компот, Ощущая за раз тяжесть многих пороков. Сплюнув косточку, резко со стула встает, И уходит уже шагом герцога Рокэ...
Возвращаясь, по встречной идет не спеша, Игнорируя смесь диких звуков и света. Ибо знает - не может камаз помешать, Если Маршал задумал паденье Кагеты. И отбывает он вновь чью-то землю спасать, Перепутав вконец все в безумной болтанке, Ищет отдыха - только его не сыскать, Если он вдалеке от родимой Таганки...
И герой всех войн печально глядит на бой, И роняет незлое и тихое слово, Вспоминая зарю в небе над Москвой, Где когда-то он звался Иваном Петровым.