Он окликает камень. И вот, является камень, Гранитным ножом разрезав земли нетвердую твердь. Дыханье его застынет, изломанными штрихами. В морщинах его глубоких укроются жизнь и смерть.
Он окликает море, и вот, является море, Гортанные крики чаек коверкает гладь воды. Вода и камень сойдутся, о чем-то негромко споря, И камень уступит, оставив воде острова - следы.
Зовет он деревья и травы, приходят деревья и травы, Пятная ладони камня, то белым, то желтизной. И в воздухе разливают томительную приправу, И делают звонко-сладким нечастый июньский зной.
Он и людей окликает, и вот, являются люди. Не слишком улыбчивы лица и слишком причудлив язык. Рождают и умирают, торгуют, строят и судят. И собственным почерком пишут одну из великих книг.
И после этого камень, деревья, люди и море Все вместе окликнут город десятками голосов. И вспыхнет неяркое солнце крестом золотым на соборе И ляжет гранит в ступени, и город придет на зов.
Под сенью темных надгробий, бормочет порт деловито А в гавани сытые чайки бранятся в след кораблям. И люди в одеждах цвета травы, воды и гранита Садятся в трамваи и лодки, спеша по своим делам.
Тот, кто окликнул камень, деревья, людей и море, Кивает, явно довольный и щедрой своей рукой, Он городу дарит свободу от голода, войн и мора, И соединяет навеки, свой город с самим собой.