Вокруг всё слишком правильно. И кажется, даже, что меня способна зацепить лишь какая-то лажа. Типа поездки в метро, вид многоэтажек. И быть таким трезвым, среди друзей обгашенных. Поэт по глупости, гражданин по бумажкам. Я въеду в рай на внедорожнике с пустым багажником. Ведь не собрал в него ничего, чтобы стать старше. Всё потому что, приходилось собирать упавшее. В толпе амбициозных, губу раскатавших. Привязанных к трубе Москвы, строительной стяжкой. За этим третим десятком, так и не став важным. Мои щеки, всё же не лопнут, как пару фисташек. Крепок и тяжек, я винтик, одна из сошек. Пусть даже, машина в стойле под налог на роскошь. Я обожаю сесть в метро, а кто-то кошек. Мне нравится что-то не то, вместо хорошего.
(припев) До-о-о-о-ма не говори со мной, будто я «селеба» До-о-о-о-ма 16-й этаж, для меня, как небо. До-о-о-о-ма цепляюсь в жизни горло, долбанная зебра. Здесь никто не выясняет, стал последним или первым. Даже у хороших парней, бывает плохо с рэпом.
Не важно на каком ты курсе, важно в каком ты рейсе. Жизнь, билет, и иногда только на троллейбус. На вопрос, - «где ты работаешь»?, только не смейся. До сих пор роняю - в Лоджике или Кубейсе. Мир большой, раскрашенный, как Nicki Minaj. Репер всё больше книжный, фильтр всё больше сажевый. Я не откликнусь однажды, на имя "Карандаш". Но не потому что стыдно, а потому страшно. Не хочу менять свою жизнь, на что-то хорошее. Хорошее - либо незаконно, либо недёшево. Люди потянулись, надо быть сложным. Без крыши и при тормозах, как новый Porsche. Отлично собранным, в обслуге чтобы тратить в край. И говорить именно то, что ждёт целевая. Любовь спасёт мир, меня же бросит умирать. И похоже, где она всё это сделает, я знаю.
(припев) До-о-о-о-ма не говори со мной, будто я «селеба» До-о-о-о-ма 16-й этаж, для меня, как небо. До-о-о-о-ма цепляюсь в жизни горло, долбанная зебра. Здесь никто не выясняет, стал последним или первым. Даже у хороших парней, бывает плохо с рэпом.