Ах, Катя. Знали бы Вы, как нелегка одинокая мужская стезя. Хочется допить коньяк разом и уйти в серебристое, хрустящее морозом ничто за окном. Но завтра на работу. <...> Разговаривать мне здесь не с кем. (c) Houston
Милый Паша, здравствуйте. Это всего лишь я. Шлю конверты без адреса сразу во все концы. Я проста и бездарна, как три копейки, как три рубля, И писать не умею. И чай на столе остыл. Стёкла выбиты, знаете, нынче сильна зима. Слов всё меньше, а кашель терзает грудь. Если б Вы не писали мне, я бы давно померла, Без любви в этом городе трудно порой вздохнуть.
Рассказать, как живу? Да Вам ли, родной, не знать, Как по комнате шаркает вдоль-поперёк старик, Как чернила кончаются в полночь, и не с кем спать, Говорят, к одиночеству нашему так и никто не привык. Говорят, в этот город скоро придёт весна. Я не знаю, не помню ни черт её, ни имён. А у нас за окном, поглядите, одна на двоих страна, И один на двоих нескончаемый снится сон.
Проверять тетради уже не хватает сил, Быть учителем, знаете, модно, но ни к чему. Как здесь холодно, Паша.Чай на столе остыл. Он всегда остывает нетронутым ближе к утру. А к утру половина не вспомнится, память - дрянь. Так, улыбки с годами становятся уже плеч, Взгляды - твёрже, морщины - глубже, сухой - гортань, А погоню за счастьем сменяет усталость, желание лечь И проспать так полжизни, бездвижно, едва дыша, Без каких-либо снов, бесчувственно, чтобы впредь Не ходить на работу, не видеть того, чем кишат Заголовки потрёпанных общей судьбой газет.
Почему после радостных дней останется лишь вина, А из всех эпизодов жизни запомнится тот один, От которого я бы избавилась, Паша, да не смогла? Кашель будто бы всё истребил внутри. ...
Подожгла лучину. Не знаю, о чём писать. За окно не ходите - простудитесь, кинув взгляд. Допивайте коньяк и ложитесь скорее спать. Говорят, помогает. Но мало ли что говорят.