мир откидывается навзничь и вздыхает немощно, когда ты впиваешься в волосы и зовешь «моя девочка». мы смеемся – и смех наш осыпается звоном мелочи, стальных струн, разбивающихся зеркал. мы сплелись, не давая нашей связи имени. и плевать! просто пей, целуй, обнимай, бери меня. я безбожно совесть свою на тебя выменяла и, похоже, что ты заведомо об это знал. если прыгать, то в омут, с обрыва, сразу, ни сомнений, ни страха не выказывая. нам сплетаться и дальше, как Мцыри с барсом, и лететь. и черт весь мир подери! если двое друг друга плавят наживо, бесполезны полиция нравов, стража. будь спокоен, друг мой, я давеча спрашивала: весь итог – ни пули, ни петли. да уж, нас каждый черт окрестит мерзавцами, но что есть грань между «быть» и «казаться»? можно и в двадцать быть внутренне старцами. гореть же пламенем – значит светить. я сложила голову свою на плаху, не молясь ни Будде, ни Джа, ни Аллаху. больше нет робкой умницы – мир ее праху и хвала нею пройденному пути.