Мой зверь – не лев, излюбленный толпою, Мне кажется, что он лишь крупный пёс. Нет, жёлтый тигр, с бесшумною стопою Во мне рождает больше странных грёз.
И символ Вакха, – быстрый, сладострастный, Как бы из стали, меткий леопард, Он весь – как гений вымысла прекрасный, Отец легенд, зверь-бог, колдун и бард.[2]
Ещё люблю я чёрную пантеру, Когда она глядит перед собой В какую-то внежизненную сферу, Как страшный Сфинкс[3] в пустыне голубой.
Но, если от Азийских, Африканских Святых пустынь мечту я оторву, Средь наших дней, и плоских, и мещанских, Моей желанной – кошку назову.
Она в себе, в изящной миньятюре, Соединила этих трёх зверей. Есть искры у неё в лоснистой шкуре, У ней в крови – бродячий хмель страстей.
Она проходит в комнатах бесшумно, Всегда свою преследуя мечту, Влюбляется внезапно и безумно, И любит ведьм и любит темноту.
В её зрачках – непознанная чара, В них фосфор и круги нездешних сфер, Она пленила страшного Эдгара, Ей был пленён трагический Бодлер.
Два гения, влюблённые в мечтанья, Мои два брата в бездне мировой, Где нам даны безмерные страданья И беспредельность музыки живой.