В тот день моя подруга, с которой мы проводили самые темные вечера в моей жизни скинула тебе всю мою с ней переписку. Ты сидела в углу моей комнаты на прожженом моими бычками линолиуме и плакала. Я сделал вид что не понимаю, о чем ты грустишь. Я никогда этого не забуду. Я себе этого никогда не прощу. Как-то раз я запил, а ты пыталась отобрать у меня бутылку белого вина, чтобы я не отключился, как обычно. Я накричал на тебя. Я никогда этого не забуду, и, как ты уже догадалась, я никогда себе этого не прощу. Я плакал в плечо своему другу, который считал меня образцом брутальности и безбашенности, Я орал ему в ухо, что я не смогу это пережить. Я написал четыре разных завещания, потому что в субботу я хотел уехать в Балашиху, и там застрелиться из “Осы”. И я не смог. И этого я тоже себе не прощу. Я лгал тебе так, как только может лгать человек человеку. Но я никогда не отступался от мысли, что я нашел свою единственную любовь. Никогда не отрекался. Сутками сидел у своего окна, у твоего подъезда, наебывал все живое вокруг, только чтобы снова услышать твой голос. Ты никогда даже не повышала на меня тон. И я себе этого никогда не прощу. Я не могу сделать этого из-за мамы. Только из-за нее. Она уже не сделает нового поэта. А я хотел бы, чтобы у нее был сын - поэт.
Но я почти каждый день спрашивал у тебя: “Ты не оставишь меня?”. И мы клялись. Мы обещали. Мы хотели закончить эту рутину и начать новую, свою, пусть еще более скучную, но мы хотя бы что-то пытались изменить. Уехать, умереть - не так важно. Важно только, что я обещал. И ты обещала. Я никогда не уйду. У меня больше ничего не осталось. Вместо маргинального богемного поэта остался малолетний толстый алкаш. Я ненавижу себя. Я просыпаюсь утром и боюсь смотреть в зеркало. Однако, часами всматриваясь в окно, я вижу свое отражение. И это самое болезненное мое состояние за все время.
Мы - русалки. Только у нас нет хвостов, и если прыгнуть вдруг в реку, я просто утону. И все в этом доме теперь - артефакт. Памятник тебе. И не так уж и важно, что я ем, пью, как я сплю и как я себя чувствую. Без тебя нет никакой разницы. Ни одного критерия, по которому я мог бы судить о своем состоянии.
Меня больше нет. Меня нет уже почти две недели. Существует лишь вялая физическая оболочка, которая по утрам ходит на работу, вечером пьет пиво и плачет. И я никогда себе не прощу, что я не смог ее добить.
Я каждое утро просыпаюсь от того, что мне кажется, как ты снова стучишь в мое окно.