А я видел небо весны, согревая свои руки без твоей руки, и это грустно было. если б не этиловая сила, я бы погиб от ушибов под дверями твоими.
сжимая фаланги замками, я растекаюсь по полу в виде этиленовой меланхолии одинокого алкоголика на бесконечно долгих приходах.
люди размокают в апатии, в арках домов и падиках, на рамах оконных и в садиках. когда режет в груди ты этого не замечаешь, оставляя раны в первоначальном состоянии сжигать твои рецепторы до изнеможения, и жжение утреннего похмелья напомнит о вчерашнем дне. пятна крови на постели, завтра боль, но постой, мы ведь не хотели.
я разорву бельё, Настя, и обмотаю твою голову, водкой поливая ноги, поджигая спичкой, мы улетим в обличии единственно прекрасных птичек. со сломанными крыльями и лапами полетим над бордюрами, тратурами, растворяться в лёгкости бытия, и собирать руками весеннюю грязь.