Ворона крик хриплый пробудит голод приходящих зим, Огромных крыльев взмах его поднимет снежный вихрь, Который затмит свет меркнущего белеющего солнца, И озверевший ветер обрушит с гор шумящие лавины. Седой мороз-отец, вдохнет в долины студеный воздух – Закует озера и русла быстрых рек в узорный лед, Укроет пуховой шалью из дурманящего снега землю, Вгоняя в долгий зимний сон глубокий темный лес. На первом снегу волчий след петляющим узором чернеет, Уводя ветры через долину в уснувшую тайгу, туда, где Стройный хор вечнозеленых елей исполнит лунный гимн В преддверье огненно-пылающей зарницы. Петляя по лесным узорам троп, через угрюмый ельник Скользит в искристом снегопаде волк-шаман, Влекомый запахами благоухающего леса, Лавирует среди стволов в туманной сумеречной дымке. Окунаясь в отзвуки дремучего спокойствия, Серый воровато озираясь, плетется по рыхлому снегу, Среди кустов мелькая, нутром он волчьим чует Неумолимое пришествие холодных зим уральских. И лунный свет, мерцающий, упавший на мех серый, Повиснет лоскутами на гниющих старых пнях, Стекая с шерсти – растопит голубовато-бархатистый Серебристый снег, ложась безжизненным покровом, На раскидистых просторах величественных таежных дебрей, Превращаясь в унылые проталины лесные. Нектар студеных ключевых ручьев напитывает почву, Они, просачиваясь вглубь, в подземные впадают реки, Природа жадно испивает их, утоляя жажду вековую, И в благодарность исполняет желание чащоб непроходимых, Чтобы всегда были полны живящей влагою озер лесных овраги, Чтобы их гладь блестала зеркальной чистотой. Ворона крик хриплый пробудит голод приходящих зим, Огромных крыльев взмах его поднимет снежный вихрь... И волчья морда, показавшись из глубокого оврага, Растворится в тумане, ползущем от озер кристальных, Они растворившие все таинства Природы мудрой, Словно кривые зеркала толщь сущностей скрывают, В пучине непроглядной – легенды прекрасного Древнего Урала, давшего рождение народам чистым кровью.
Гуру Песен