Ты как всегда непонятна. Всё остаётся невнятно. Когда курила в ответ, Затем молчала в ответ, Искала что-то во мне И угасала на дне.
В непродуваемых ветром Квадратных метрах, Где я узнаю на слух Теплоту твоих рук, Что нас не более двух И шёпот даст тебе имя.
Роняя взгляд в мои лица, Кусание румяных губ. Рассыпав пудру на стол, Меняя спальню на холл, Спать с дыхания снов. В ногах остывшие шлёпки.
Не разъедая границы, Теперь пора уже слиться. Разбиться пати на стол, Оставить весь разговор, Не отвечать на телефон И не искать во мне сон.
Но ты опять непонятна. Всё остаётся невнятно: Когда курила в ответ, Затем молчала в ответ, Искала что-то во мне И угасала на дне.
Может дыхание улиц, Что две недели неважно. Где ты ходила одна, Из губ роняла слова, Читала мысли газет - Подаришь мне как секрет.
Припев: Как дела? Ты слышишь, как дела? ------ ------ Как дела? Скажи мне: как дела? Спалил гашиш в бутылке дна, Передай о чём говорит Москва.
Сейчас есть иные пространства Трещин потолков и стен. Обжаловав крайний эскиз, Пленив глотка воды, Не смея ждать глубины, Как рыбе знать высоты.
Ты рядом в комнате слева И втягиваешь дым мой лицом. В остатке белого дня, Куда ходила одна, Не стало мысли газет И отступала всё глубже.
Припев: Как дела? Ты слышишь, как дела? ------ ------ Как дела? Скажи мне: как дела? Спалил гашиш в бутылке дна, Передай о чём говорит Москва. Как дела? Скажи мне: как дела? Напой о чем, живи сполна, И ногам холодные берега. Как дела? Ты слышишь, как дела? Что стоит мир твоего тепла? Помоги мне оставить тебя.
Располагаешь не злиться. И это даже опасно. Уже не в первый рассвет, Где для меня его нет, Я смог укутаться в плед И слышать шумный проспект.
Там тучи смятого солнца. Все ищут подвиги достойных людей. Все у него на виду, Все у него на виду, Все у него на виду, Все у него-о.
А ты не явна пространства Трещин потолков и стен. Из пены вытянув грудь, Пытаясь глубже вдохнуть, Где нагонять цитрортуть . И к нам никто не стучится.
Ты рядом в комнате слева И жадно втягиваешь дым мой лицом. В остатке белого дня, Куда ходила одна, Не стало мысли газет И отступала всё глубже.